Руководства, Инструкции, Бланки

это руководство к действию img-1

это руководство к действию

Рейтинг: 4.6/5.0 (1903 проголосовавших)

Категория: Руководства

Описание

Руководство к действию - Студопедия

Руководство к действию

Я не стану рекомендовать вам штудировать эту книгу от корки до корки, как учебник, и изучать одну головоломку за другой. Гораздо полезнее играть в эти «игрушки» в режиме, который лично для вас приятнее, с тем чтобы стимулировать воображение. Изобретите собственный, уникальный метод применения предлагаемых игр для ума. У вас может возникнуть соблазн использовать одну или две игры, понравившиеся вам больше всего, однако помните, что заниматься разными играми гораздо продуктивнее.

Если вы остановите выбор на какой‑либо одной игре, она может оказаться отличной техникой выработки идей, но это не значит, что вы нашли оптимальный путь.

В школе вы складывали числа в столбик. Получив правильный ответ, вы переходили к следующему примеру. Люди часто переносят этот образ действий на область творческого мышления. Выяснив ответ, они прекращают размышлять. Они вполне Довольны первым найденным решением. Но жизнь заметно отличается от школьной арифметики. Вторые ответы могут оказаться лучше первых: они позволят снизить затраты, приобрести новый статус, сделать вещи качественнее, красивее, более простыми в использовании и многое другое. Нет причин полагать, что первый полученный вами ответ окажется наилучшим.

Как‑то я пошел в свой любимый ресторан. Направились туда и мои знакомые –в то же время и из того же места,–но добрались они намного раньше меня. Я спросил, какой дорогой они шли. Знакомые ответили, что выбрали самый простой путь: свернули на аллею, которая и привела их прямо к ресторану.

Моя дорога всегда казалась мне наилучшей, и потому я никогда не пытался искать другую. Я даже не задумывался, существует ли она вообще. Я не раз проезжал мимо той аллеи, но никогда ее не исследовал. Поскольку я ни разу не пытался пройтись по ней, то и не знал, насколько она хороша. Удобный путь, как правило, ничем не обозначен, ничто не наводит на мысль, что его стоит обследовать. А ведь этот путь может привести вас к чему‑то весьма полезному. И если вы не исследуете его, то так и не узнаете, насколько он для вас выгоден.

Вторая причина, почему следует пользоваться различными техниками, заключается в том, что это помогает развивать творческий подход. Хороший актер играет самые разные роли и часто настолько входит в роль, что полностью перевоплощается в того или иного персонажа.

Хороший актер гордится своим талантом перевоплощения, своей способностью создавать образы – от комических до трагических. Чем больше ролей он исполняет, тем более совершенствуется его мастерство. Богатый опыт добавляет глубины его мастерству исполнения.

Вы тоже должны испытывать гордость за свои способности к активному, творческому мышлению. Возможность использования любой из техник добавит глубины вашему мышлению. Если вы практически поработаете со всеми играми для ума, то всегда сможете прибегнуть к какой‑либо из них для решения возникшей проблемы.

Некоторые из этих «игрушек» подобны передаче заднего хода машины. Она есть, но ею редко пользуются – мало кто ездит по дороге задом наперед. Но, с другой стороны, она необходима, и ею обязательно надо уметь пользоваться – хотя бы для того, чтобы иметь возможность маневрировать, когда нельзя двигаться вперед.

Суть дела заключается в том, чтобы научиться применять на практике игры для ума. Если вы просто с ними ознакомитесь и не будете использовать, то уподобитесь человеку, который, бросив лепесток розы в глубину Большого Каньона, ждет, когда отзовется эхо. Вот некоторые советы по применению игр для ума.

Работайте с каждой игрой в отдельности. Применяйте ее снова и снова, пока не почувствуете, что полностью освоили данную технику. На это потребуется от нескольких часов до нескольких дней.

Выбирайте и линейные и интуитивные игры, чтобы воспользоваться преимуществами обоих полушарий мозга. Левое полушарие управляет логикой и речью, в то время как правое превосходно справляется с невербальными (несловесными) задачами. Исследование процесса мышления творчески одаренных людей показало, что они используют возможности обоих полушарий мозга.

Выбирайте игры наугад. Напишите их названия на листках бумаги и положите в свой «контейнер». Как только перед вами возникнет проблема, встряхните контейнер и вытащите оттуда наудачу название одной из «игрушек».

Игры для ума помогают выдавать множество идей, а количество – ключ к творчеству. Алекс Осборн, один из пионеров в области исследования творчества, говорил: «Количество, количество и еще раз количество! Вот девиз дня». И добавлял: «Чем больше попыток, тем больше вероятность попадания в цель». Писатель же Стендаль однажды заметил: «Как пароходу необходим уголь, так мне необходимы три‑четыре кубических фута идей вдень».

После развлечений с играми для ума на вас посыплется такое количество хороших идей, что вы будете чувствовать себя как сладкоежка в кондитерской лавке, желающий съесть буквально все.

Естественно, если так и поступить, не избежать расстройства желудка. Точно так же вы не можете «перепробовать» все свои идеи, и потому нужно ознакомиться с четким руководством, которое поможет вам сделать правильный выбор.

1. Записывайте все идеи в порядке поступления.

2. Просматривайте список. Благодаря этому вы подсознательно расставляете приоритеты.

3. Выработайте критерии отбора идей. Кажется, задача невыполнимая, и все же сделать это необходимо. Критерии, естественно, будут зависеть от конкретной задачи и меняться в соответствии с изменением целей. Критерии при составлении плана рекламной кампании должны, разумеется, отличаться от критериев при выборе нового фасона ботинок. Программа выплаты премий и программа проведения переговоров также должны оцениваться по разным критериям. И так далее.

4. Чтобы разработать критерии, следует задать себе некоторые ключевые вопросы.

о Какие стандарты применимы к этим идеям?

о Как можно определить слабые и сильные стороны этих идей?

о Какие критерии являются существенными, желательными, необязательными?

о Как лучше сравнивать и анализировать идеи?

о Какие критерии лучше всего помогут в реализации идей?

5. Вынося окончательное решение, прибегните к интуиции. Используя критерии, необходимо свести огромное количеств идей к нескольким избранным. Не поддавайтесь соблазну анализировать все и вся. Доверяйте своей интуиции, особенно если она подсказывает, что идея, не отвечающая никаким критериям, все же является столь многообещающей, что ее стоит реализовать.

Для маркировки идей можно использовать следующую простую схему:

о прекрасно подходит;

о вероятно, подойдет, – нуждается в доработке;

о есть шанс, что подойдет, – требует серьезного улучшения;

о 50 на 50 – можно выбрать другой путь;

о слишком долгий путь – отложить.

Вы можете так никогда и не выбрать позиции «50 на 50» ‑ «слишком долгий путь», но если они будут в вашем списке, вы всегда будете считаться с указанными вариантами, и это позволит вам не упустить своего шанса.

6. Добивайтесь обратной связи для получения сведений о то? каким образом воплотились в жизнь ваши лучшие идеи. Используйте для этого методику, описанную в главе 36 «Сове убийц».

Все линейные игры разделяются на три группы – А, В, С. Игры группы А позволяют трансформировать имеющуюся информацию различными путями: записыванием, разделением, комбинированием и манипулированием – это открывает новые возможности для решения проблемы. Меняя точку зрения, вы переходите от одной идеи к другой, пока не обнаруживаете ту, которая вам нужна. Так же как человек перескакивает с камня на камень, стремясь оказаться на другом берегу реки, вы перепрыгиваете от идеи к идее, приближаясь к своей цели – выбору.

© studopedia.ru Не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования. Есть нарушение авторского права? Напишите нам

Другие статьи

Книга “Интернет-разведка: руководство к действию”

"Интернет-разведка: руководство к действию". Введение из книги Е.Л.Ющука "Интернет-разведка: руководство к действию" (фрагменты).

Эта книга рассчитана не только на специалистов конкурентной разведки, но и на тех специалистов компаний, для которых Интернет не является профессией, но которые используют его в своей повседневной работе как современный, эффективный, быстрый и притом недорогой инструмент. То есть, - почти для всех кто работает в бизнесе, неважно, в производственной ли компании или в торговой, в финансовом ли учреждении или в консалтинговой фирме.

Те, у кого есть конкуренты в бизнесе или противники в информационной войне, найдут в этой книге практические советы и инструменты, которые помогут не просто выстоять в конкурентной или информационной борьбе, но преуспеть в ней, опираясь, в том числе и на скрытые от обычного пользователя возможности Интернета, и персонального компьютера.
Методы работы, изложенные здесь, прошли «обкатку» в отечественной и зарубежной конкурентной разведке, и доказали свою эффективность. В реальной пользе и работоспособности каждого совета, данного здесь, автор этой книги убедился лично.

Материал, изложенный в этой книге, на практике помог повысить конкурентоспособность и эффективность работы самых разных организаций, в число которых входят как производственные предприятия и дистрибуторские компании федерального и регионального уровня, государственные учреждения и силовые структуры, так и розничные торговые сети, отдельные тороговые предприятия и предприятия сферы услуг, самостоятельные небольшие кафе и рестораны.

Конкурентная разведка, в силу специфики своей работы, первой находит самые новые и передовые способы работы с информацией, первой делает выводы о возможных преимуществах и недостатках того или иного решения.
Современная конкурентная разведка, которая еще недавно воспринималась в нашей стране как часть службы безопасности компании, сегодня шагнула далеко за пределы этих узких рамок и стала инструментом специалистов отделов маркетинга, сбыта, стратегического планирования, равно как и инструментом топ-менеджера, от решения которого зависит успех или провал предприятия на рынке и даже само его выживание.
Инструменты конкурентной разведки, опираясь на отточенные разведкой общие принципы работы с информацией, эффективно используют специалисты по информационным войнам.
Вот почему настоящая книга будет полезна руководителю и менеджеру любой компании в той же мере, как и специалисту по конкурентной разведке. А для кого-то эта книга, возможно, окажется толчком к тому, чтобы сделать конкурентную разведку своей второй специальностью.

Конкурентная разведка как адаптированная к бизнесу версия государственной разведки, не имеет ничего общего с детективами. И она на самом деле гораздо ближе к маркетингу и информационно-аналитической работе, нежели к Службе безопасности компании. Причем, одинаково заблуждаются как те, кто при слове «разведка» представляет себе погони, перестрелки и тайное проникновение во вражеский сейф при непосредственном участии длинноногой блондинки, так и те, кто считает, что разведка заключается в сборе информации.

Ошибочность таких подходов хорошо иллюстрируют слова Иссура Хареля (Issur Harel), первого главы израильской разведки Моссад, пересказанные нам Артуром Вейсом (Arthur Weiss) в кулуарах конференции SCIP в Лондоне в 2005 году: «Мы работаем не с несомненными фактами. Мир разведки - это мир вероятностей. Сбор информации – это, как правило, не самая сложная задача. Что действительно сложно – так это ее правильная интерпретация. Анализ информации – это самая главная часть работы разведки. А Джеймсу Бонду в реальной жизни места нет».

Наша книга практически полностью посвящена Интернету как инструменту конкурентной разведки. У человека неподготовленного это может создать иллюзию, что работа с Интернетом – и есть конкурентная разведка.
На самом деле это не так.
Интернет – инструмент конкурентной разведки. Он имеет свои плюсы и минусы. Изредка Интернет действительно может помочь решить главную задачу, которую поставил перед специалистом конкурентной разведки руководитель, однако это скорее исключение из общей ситуации. В целом Интернет так и остается важным, но ограниченным в своих возможностях инструментом, играющим в конкурентной разведке заметную, однако же не главную роль. Интернет нельзя переоценивать, хотя и недооценивать его тоже не следует.
Интернет часто незаменим в начале операции конкурентной разведки, потому что он обычно позволяет быстро и недорого «прицелиться», то есть сориентироваться в ситуации в целом, наметить объекты, располагающие нужной информацией, а также источники, которые позволят эту информацию получить.
Кроме того, Интернет хорош для получения справочной информации, а также иногда он позволяет отслеживать изменения фактов или мнений по тем или иным вопросам.

Действительно, бывает и так, что Интернет позволяет получить ответы на все вопросы, которые стоят перед специалистом разведки. Иногда складывается ситуация, когда Интернет вообще позволяет получить информацию от первичного источника (например, когда вы получаете на Интернет-форуме ответ на прямо заданный вопрос от человека, личность которого вам достоверно известна, и который является объектом применительно к вашей операции). Однако значительно чаще для выполнения поставленной задачи специалисту конкурентной разведки приходится выходить «в поле» и работать с людьми, либо с документами вне Интернета.
Работа «в поле» - наиболее значимая по результатам часть работы конкурентной разведки, но она останется за пределами настоящей книги. Здесь мы сознательно сосредоточимся только на работе с Интернетом - и покажем, как выполнить эту часть действий специалиста конкурентной разведки максимально эффективно.

Как боевая авиация, которая обеспечивает выяснение обстановки там, куда невозможно просто прийти, и позволяет воздействовать на противника, оставаясь невидимой за облаками или даже за линией горизонта, так и Интернет обеспечивает удаленное, бесконтактное, а порой и невидимое для объекта наблюдение за ним или поиск его следов на другом конце Земного шара.
Как армия без авиации, конкурентная разведка не может работать без Интернета.
Как авиация коренным образом изменила характер войны, структуру укреплений и саму организацию армии, так и Интернет буквально вдохнул жизнь в конкурентную разведку.
Роль Интернета в конкурентной разведке значительно больше, чем в разведке государственной. Хотя надо отметить, что государственные разведки во всем мире, для которых Интернет по-прежнему остается вспомогательным инструментом, все больше вопросов решают с его помощью.

В общем, мы считаем, что не надо рассматривать Интернет как панацею, а следует научиться правильно пользоваться им в интересах конкурентной разведки, и тогда каждый сможет сам сделать вывод о том, насколько Интернет важен в его бизнесе.
А разные виды бизнеса действительно неодинаково зависят от Интернета и в своей работе. Ведь даже на уровне бытовой логики понятно, что операторы сотовой связи и производители загустителей для йогуртов в разной степени используют в своем бизнесе Интернет.

Читатель увидит в этой книге разные аспекты работы с Интернетом. Здесь есть, как развернутое объяснение принципов работы поисковых машин и описание языков запросов самых больших из них, так и описание конкретных ресурсов Интернета, полезных в работе специалиста конкурентной разведки, а также раскрытие многих приемов работы и «потайных ходов», которые позволяют в рамках закона и этики решать поставленные задачи.

Ющук Евгений Леонидович,

Содержание :

Cовет - это не руководство к действию, а стимул к размышлению?

Cовет - это не руководство к действию, а стимул к размышлению?

Если размышление было длинным и мучитедьным, совет может оказаться руководством к действию, по двум причинам: 1/ он совпал с одним из рассматриваемых вариантов действия и был принят как руководство; 2/ усталость от проблемы выбора подтолкнула к принятию совета в качестве руководства. Если ситуация разворачивается в спокойном режиме, совет может быть включенным в размышление или стимулом к мыслям в новом направлении

в избранное ссылка отблагодарить

На мой взгляд, я согласен с авторами, что совет это не руководство к действию. Вероятней всего, совет, это просто пример или мнение стороннего человека на какую то данную ситуацию, в которой он повёл бы себя так. Совет не может быть руководством к действию, так как говорится "Что русскому хорошо, то немцу - смерть", так и с советами, одному поможет а для другого вызовет обратный эффект.

в избранное ссылка отблагодарить

Религия - это руководство к действию или всё-таки набор догм, которые ограничивают человека в его личных действиях?

Религия - это руководство к действию или всё-таки набор догм, которые ограничивают человека в его личных действиях?

Серебряный Ветер Просветленный (20780), закрыт 6 лет назад

Roland Гуру (2748) 6 лет назад

На мой взгляд основные религии существуют в неком дуализме.
С одной стороны когда они создавались, они были призваны донести какое-то знание людям, показать новый путь.
С другой стороны все религии переродились в сильнейшие эгрегоры. Почему любое сообщество людей перерождается в эгрегор - это отдельный вопрос, но факт на лицо. История показывает что религии сделали больше воин и больше бедствий на земле чем что либо другое. И христианство занимает в этом наверное одно из лидирующих мест. Сколько эти священники и религиозные уничтожили на своем пути к богу людей, ума не хватит посчитать. И как бы там кто не восхвалял библию, но на христианстве как впрочем и на многих других религиях мира, лежит огромное кровавое пятно, которое уже ничто и никогда не отмоет.

WOOD WOOD Мыслитель (9725) 6 лет назад

не путай ограничение со вседозволенностью

Женя Мастер (1857) 6 лет назад

Религия это связь с Богом ))) Но есть одна тонкость ))) Если ты говоришь с Богом - это религия, а если Бог говорит с тобой - это шизофрения )))

таракановвмоейголовесожралабелка Просветленный (24498) 6 лет назад

это клетка для разума

Александр Мыслитель (8289) 6 лет назад

Религия - это инструмент управления обществом. Несомненно ограничивающим права человека так как являются источником права и морали в обществе.

Nataliya Гуру (4830) 6 лет назад

Религия с латыни переводится как благочестие, благовение. То есть такой перевод означает благовейное восприятие Воли Божией. Чем она и является.

Liberta' Мыслитель (6898) 6 лет назад

Религия - это свобода действия.

Леаностр Мастер (1938) 6 лет назад

Религия это возможность посмотреть за пределы своих насущных желаний и пристрастий. Иными словами, она разбивает ограничения и предлагает посвятить жизнь служению Создателю и приобщиться к Нему.

Ирина Ученик (40) 6 лет назад

Правильная, истинная религия - это образ жизни. Истинная религия одна. Руководство как жить правильно записано в Библии.

Это руководство к действию

IV. Марксизм не догма, а руководство к действию

Строгая партийность есть спутник и результат высоко развитой классовой борьбы. И, наоборот, в интересах открытой и широкой классовой борьбы необходимо развитие строгой партийности. Поэтому партия сознательного пролетариата, социал-демократия, вполне законно воюет всегда с беспартийностью и неуклонно работает над созданием принципиально выдержанной, крепко сплоченной социалистической рабочей партии. Работа эта имеет успех в массах по мере того, как развитие капитализма раскалывает весь народ все глубже и глубже на классы, обостряя противоречия между ними.

Вполне понятно, что настоящая революция в России породила и порождает так много беспартийных организаций. Революция эта — демократическая, т. е. буржуазная по своему общественно-экономическому содержанию. Революция эта ниспровергает самодержавно-крепостнический строй, освобождая из-под него строй буржуазный, осуществляя, таким образом, требования всех классов буржуазного общества, будучи в этом смысле революцией общенародной. Это не значит конечно, чтобы наша революция не была классовой; конечно, нет. Но она направляется против классов и каст, отживших и отживающих с точки зрения буржуазного общества, чуждых этому обществу, мешающих его развитию. А так как вся хозяйственная жизнь страны стала уже во всех ее основных чертах буржуазной, так как гигантское большинство населения живет уже на деле в буржуазных условиях существования, то противореволюционные элементы, естественно, малочисленны до мизерности, являются поистине «горсткой» по сравнению с «народом». Классовый характер буржуазной революции проявляется поэтому неизбежно в «общенародном», неклассовом, на первый взгляд, характере борьбы всех классов буржуазного общества против самодержавия и крепостничества.

Эпоха буржуазной революции отличается и в России, как и в других странах, сравнительной неразвитостью классовых противоречий капиталистического общества. Правда, в России капитализм развит теперь значительно выше, чем в Германии 1848 г. не говоря уже о Франции 1789 г. но не подлежит сомнению, что чисто-капиталистические противоречия еще в очень и очень сильной степени заслоняются у нас противоречиями «культуры» и азиатчины, европеизма и татарщины, капитализма и крепостничества, т. е. на первый план выдвигаются такие требования, выполнение которых разовьет капитализм, очистит его от шлаков феодализма, улучшит условия жизни и борьбы и для пролетариата, и для буржуазии.

В самом деле, если всмотреться в те требования, наказы, doleances, которые в бесчисленном множестве составляются теперь в России на каждом заводе, в каждой канцелярии, в каждом полку, в каждой команде городовых, в каждой епархии, в каждом учебном заведении и пр. и пр. то мы легко увидим, что громадное большинство их чисто «культурные», если можно так выразиться, требования. Я хочу сказать, что это собственно не специфически классовые требования, а требования элементарно правовые, требования, не разрушающие капитализм, а, напротив, вводящие его в рамки европеизма, избавляющие капитализм от варварства, дикости, взятки и прочих «русских» пережитков крепостного права. В сущности, и пролетарские требования ограничиваются в большинстве случаев такими преобразованиями, которые вполне осуществимы в рамках капитализма. Пролетариат российский требует сейчас и немедленно не того, что подрывает капитализм, а того, что очищает его и ускоряет, усиливает его развитие.

Разумеется, особое положение пролетариата в капиталистическом обществе ведет к тому, что стремление рабочих к социализму, союз их с социалистической партией прорывается с стихийной силой на самых ранних ступенях движения. Но собственно социалистические требования стоят еще впереди, а на очереди дня — демократические требования рабочих в политике, экономические требования в пределах капитализма в экономике. Даже пролетариат делает революцию, так сказать, в пределах программы-минимум, а не программы-максимум. О крестьянстве, этой гигантской, всеподавляющей своей численностью массе населения, нечего и говорить. Его «программа-максимум», его конечные цели не выходят за пределы капитализма, который еще шире и пышнее развернулся бы при переходе всей земли ко всему крестьянству и ко всему народу. Крестьянская революция есть в настоящее время буржуазная революция — как бы ни «оскорбляли» эти слова сентиментальное ухо сентиментальных рыцарей нашего мещанского социализма.

Очерченный характер происходящей революции порождает беспартийные организации вполне естественно. Отпечаток внешней беспартийности, видимость беспартийности неизбежно приобретается при этом всем движением в целом — но только видимость, конечно. Потребность в «человеческой», культурной жизни, в объединении, в защите своего достоинства, своих прав человека и гражданина охватывает все и вся, объединяет все классы, обгоняет гигантски всякую партийность, встряхивает людей, еще далеко-далеко неспособных подняться до партийности. Насущность ближайших элементарно-необходимых прав и реформ отодвигает, так сказать, помыслы и соображения о чем-либо дальнейшем. Увлечение происходящей борьбой, увлечение необходимое и законное, без которого невозможен успех борьбы, заставляет идеализировать эти ближайшие, элементарные цели, рисует их в розовом свете, облекает даже их иногда в фантастический костюм; простой демократизм, дюжинный буржуазный демократизм, принимается за социализм и зачисляется «по ведомству» социализма. Все и вся как будто «беспартийно»; все и вся как будто свивается в одном «освободительном» (на деле: освобождающем все буржуазное общество) движении; все и вся приобретает легкий, легонький налет «социализма», особенно благодаря передовой роли социалистического пролетариата в демократической борьбе.

Идея беспартийности не может не одерживать при таких условиях известных временных побед. Беспартийность не может не становиться модным лозунгом, — ибо мода беспомощно тащится в хвосте у жизни, а самым «обычным» явлением политической поверхности именно и кажется беспартийная организация; беспартийный демократизм, беспартийный стачкизм, беспартийная революционность.

Спрашивается теперь: как должны относиться к этому факту беспартийности и к этой идее беспартийности сторонники, представители разных классов? — должны не в субъективном смысле, а в объективном, т. е. не в том смысле, как следует к этому относиться, а в том смысле, какое отношение к этому факту неизбежно складывается в зависимости от интересов и точек зрения различных классов.

Как мы уже показали, беспартийность есть порождение — или, если хотите, выражение — буржуазного характера нашей революции. Буржуазия не может не тяготеть к беспартийности, ибо отсутствие партий среди борющихся за свободу буржуазного общества означает отсутствие новой борьбы против этого самого буржуазного общества. Кто ведет «беспартийную» борьбу за свободу, тот либо не сознает буржуазного характера свободы, либо освящает этот буржуазный строй, либо откладывает борьбу против него, «усовершенствование» его до греческих календ. И наоборот, кто сознательно или бессознательно стоит на стороне буржуазного порядка, тот не может не чувствовать влечения к идее беспартийности.

В обществе, основанном на делении классов, борьба между враждебными классами неизбежно становится, на известной ступени ее развития, политической борьбой. Самым цельным, полным и оформленным выражением политической борьбы классов является борьба партий. Беспартийность есть равнодушие к борьбе партий. Но это равнодушие не равняется нейтралитету, воздержанию от борьбы, ибо в классовой борьбе не может быть нейтральных, «воздержаться» нельзя в капиталистическом обществе от участия в обмене продуктов или рабочей силы. А обмен неминуемо порождает экономическую борьбу, а вслед за ней и борьбу политическую. Равнодушие к борьбе отнюдь не является, поэтому, на деле отстранением от борьбы, воздержанием от нее или нейтралитетом. Равнодушие есть молчаливая поддержка того, кто силен, того, кто господствует. Кто был равнодушен в России к самодержавию до его падения во время Октябрьской революции, тот молчаливо поддерживал самодержавие. Кто равнодушен в современной Европе к господству буржуазии, тот молчаливо поддерживает буржуазию. Кто равнодушно относится к идее о буржуазном характере борьбы за свободу, тот молчаливо поддерживает господство буржуазии в этой борьбе, господство буржуазии в рождающейся свободной России. Политическое безразличие есть политическая сытость. «Безразлично», «равнодушно» относится к куску хлеба человек сытый; голодный же всегда будет «партийным» в вопросе о куске хлеба. «Безразличие и равнодушие» к куску хлеба означает не то, чтобы человек не нуждался в хлебе, а то, что человеку всегда обеспечен хлеб, что он никогда не нуждается в хлебе, что он прочно пристроился в «партии» сытых. Беспартийность в буржуазном обществе есть лишь лицемерное, прикрытое, пассивное выражение принадлежности к партии сытых, к партии господствующих, к партии эксплоататоров.

Беспартийность есть идея буржуазная. Партийность есть идея социалистическая. Это положение, в общем и целом, применимо ко всему буржуазному обществу. Конечно надо уметь применять эту общую истину к отдельным частным вопросам и частным случаям. Но забывать эту истину в такое время, когда все буржуазное общество в целом восстает против крепостничества и самодержавия, значит совершенно отказываться на деле от социалистической критики буржуазного общества.

Русская революция, несмотря на то, что она находится еще в начале своего развития, дает уже немало материала для подтверждения изложенных общих соображений. Строгую партийность всегда отстаивала и отстаивает только социал-демократия, партия сознательного пролетариата. Либералы наши, представители взглядов буржуазии, терпеть не могут социалистической партийности и слышать не хотят о классовой борьбе: вспомнить хотя бы недавние речи С. Родичева, в сотый раз повторившего то, что говорило и пережевывало как заграничное «Освобождение», так и бесчисленные вассальные органы русского либерализма. Наконец идеология промежуточного класса, мелкой буржуазии, нашла себе яркое выражение во взглядах русских «радикалов» разных оттенков, начиная от «Нашей жизни», р.-д. («радикалы-демократы») и кончая «социалистами-революционерами». Эти последние запечатлели свое смешение социализма и демократизма всего яснее в аграрном вопросе и именно в лозунге «социализация» (земли без социализации капитала). Известно также, что терпимые к буржуазному радикализму, они нетерпимы к идее социал-демократической партийности. (Ленин, Социалистическая партия и беспартийная революционность (1905 г.), т.VIII, стр. 412 — 416, изд. 3-е. )

Отличие материализма от объективизма

Не можем не оставить без возражения одно замечание г. Струве против г. Михайловского. «По его взгляду, — говорит автор, — не существует непреодолимых исторических тенденций, которые, как таковые, должны служить, с одной стороны, исходным пунктом, с другой — обязательными границами для целесообразной деятельности личности и общественных групп».

Это — язык объективиста, а не марксиста (материалиста). Между этими понятиями (системами воззрений) есть разница, на которой следует остановиться, так как неполное уяснение этой разницы принадлежит к основному недостатку книги г. Струве, проявляясь в большинстве его рассуждений.

Объективист говорит о необходимости данного исторического процесса; материалист констатирует с точностью данную общественно-экономическую формацию и порождаемые ею антагонистические отношения. Объективист, доказывая необходимость данного ряда фактов, всегда рискует сбиться на точку зрения апологета этих фактов; материалист вскрывает классовые противоречия и тем самым определяет свою точку зрения. Объективист говорит о «непреодолимых исторических тенденциях»; материалист говорит о том классе, который «заведует» данным экономическим порядком, создавая такие-то формы противодействия других классов. Таким образом, материалист, с одной стороны, последовательнее объективиста и глубже, полнее проводит свой объективизм. Он не ограничивается указанием на необходимость процесса, а выясняет, какая именно общественно-экономическая формация дает содержание этому процессу, какой именно класс определяет эту необходимость. В данном случае, например, материалист не удовлетворился бы констатированием «непреодолимых исторических тенденций», а указал бы на существование известных классов, определяющих содержание данных порядков и исключающих возможность выхода вне выступления самих производителей. С другой стороны, материализм включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы. (Ленин, Экономическое содержание народничества и критика его в кн. Струве (1894 г.), Соч. т.I, стр. 287— 288, изд. 3-е, 1926 г. )

Теория и практика в марксизме

Социалистическая интеллигенция только тогда может рассчитывать на плодотворную работу, когда покончит с иллюзиями и станет искать опоры в действительном, а не желательном развитии России, в действительных, а не возможных общественно-экономических отношениях. Теоретическая работа ее должна будет при этом направиться на конкретное изучение всех форм экономического антагонизма в России, изучение их связи и последовательного развития ; она должна вскрыть этот антагонизм везде, где он прикрыт политической историей, особенностями правовых порядков, установившимися теоретическими предрассудками. Она должна дать цельную картину нашей действительности, как определенной системы производственных отношений, показать необходимость эксплоатации и экспроприации трудящихся при этой системе, показать тот выход из этих порядков, на который указывает экономическое развитие .

Эта теория, основанная на детальном и подробном изучении русской истории и действительности, должна дать ответ на запросы пролетариата, — и если она будет удовлетворять научным требованиям, то всякое пробуждение протестующей мысли пролетариата неизбежно будет приводить эту мысль в русло социал-демократизма. Чем дальше будет подвигаться вперед выработка этой теории, тем быстрее будет расти социал-демократизм, так как самые хитроумные сберегатели современных порядков не в силах помешать пробуждению мысли пролетариата, не в силах потому, что самые эти порядки необходимо и неизбежно влекут за собой все сильнейшую экспроприацию производителей, все больший рост пролетариата и резервной его армии, — и это наряду с прогрессом общественного богатства, с громадным ростом производительных сил и обобществлением труда капитализмом. Как ни много осталось еще сделать для выработки такой теории, но порукой за то, что социалисты исполнят эту работу, служит распространение среди них материализма, единственно научного метода, требующего, чтобы всякая программа была точной формулировкой действительного процесса, порукой служит успех социал-демократии, принимающей эти идеи, — успех, до того взбудораживший наших либералов и демократов, что их толстые журналы, по замечанию одного марксиста, перестали быть скучными.

Этим подчеркиванием необходимости, важности и громадности теоретической работы социал-демократов я вовсе не хочу сказать, чтобы эта работа ставилась на первое место перед практической [Напротив, на первое место непременно становится всегда практическая работа пропаганды и агитации по той причине, во-первых, что теоретическая работа дает только ответы на те вопросы, которые предъявляет вторая. А, во-вторых, социал-демократы слишком часто по обстоятельствам, от них не зависящим, вынуждены ограничиваться одной теоретической работой, чтобы не ценить дорого каждого момента, когда возможна работа практическая.], — тем менее, чтобы вторая откладывалась до окончания первой. Так могли бы заключить только поклонники «субъективного метода в социологии» или последователи утопического социализма. Конечно, если задача социалистов полагается в том, чтобы искать «иных (помимо действительных) путей развития» страны, тогда естественно, что практическая работа становится возможной лишь тогда, когда гениальные философы откроют и покажут эти «иные пути»; и, наоборот, открыты и показаны эти пути — кончается теоретическая работа и начинается работа тех, кто должен направить «отечество» по «вновь открытому» «иному пути». Совсем иначе обстоит дело, когда задача социалистов сводится к тому, чтобы быть идейными руководителями пролетариата в его действительной борьбе против действительных настоящих врагов, стоящих на действительном пути данного общественно-экономического развития. При этом условии теоретическая и практическая работа сливаются вместе, в одну работу, которую так метко охарактеризовал ветеран германской социал-демократии Либкнехт словами:

Studieren, propagandieren, organisieren [Изучать, пропагандировать, организовать. — Ред. ].

Нельзя быть идейным руководителем без вышеуказанной теоретической работы, как нельзя быть им без того, чтобы направлять эту работу по запросам дела, без того, чтобы пропагандировать результаты этой теории среди рабочих и помогать их организации.

Эта постановка задачи гарантирует социал-демократию от тех недостатков, от которых так часто страдают группы социалистов, — от догматизма и сектаторства.

Не может быть догматизма там, где верховным и единственным критерием доктрины ставится соответствие ее с действительным процессом общественно-экономического развития; не может быть сектаторства, когда задача сводится к содействию организации пролетариата, когда, следовательно, роль «интеллигенции» сводится к тому, чтобы сделать ненужными особых, интеллигентных руководителей. (Ленин, Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? (1894 г.), Соч. т.I, стр. 196 — 198, изд. 3-е, 1926 г. )

Философия связана с политикой

Вы не видите, г. Потресов, живой реальной связи между философским спором и марксистским течением? Позвольте же мне, вчерашнему политику, почтительнейше указать вам на следующие хотя бы обстоятельства и соображения: 1) Спор о том, что такое философский материализм, почему ошибочны, чем опасны и реакционны уклонения от него, всегда связан «живой реальной связью» с «марксистским общественно-политическим течением» — иначе это последнее было бы не марксистским, не общественно-политическим и не течением. 2) При богатстве и разносторонности идейного содержания марксизма ничего нет удивительного в том, что в России, как и в других странах, различные исторические периоды выдвигают особенно вперед то одну, то другую сторону марксизма. В Германии до 1848 года особенно выдвигалось философское формирование марксизма, в 1848 году — политические идеи марксизма, в 50-е и 60-е годы — экономическое учение Маркса. В России до революции особенно выдвинулось применение экономического учения Маркса к нашей действительности, во время революции — марксистская политика, после революции — марксистская философия. Это не значит, что позволительно когда бы то ни было игнорировать одну из сторон марксизма; это значит только, что не от субъективных желаний, а от совокупности исторических условий зависит преобладание интереса к той или другой стороне. 3) Время общественной и политической реакции, время «перевариванья» богатых уроков революции является не случайно тем временем, когда основные теоретические, и в том числе философские, вопросы для всякого живого направления выдвигаются на одно из первых мест. 4) В передовых течениях русской мысли нет такой великой философской традиции, какая связана у французов с энциклопедистами XVIII в. у немцев — с эпохой классической философии от Канта до Гегеля и Фейербаха. Поэтому философская «разборка» именно для передового класса России была необходима, и нет ничего странного в том, что эта запоздавшая «разборка» наступила после того, как этот передовой класс вполне созрел во время недавних великих событий для своей самостоятельной исторической роли. 5) Эта философская «разборка» подготовлялась давно и в других странах мира постольку, поскольку, например, новая физика поставила ряд новых вопросов, с которыми должен был «сладить» диалектический материализм. В этом отношении «наш» (по выражению Потресова) философский спор имеет не только известное, т. е. русское, значение. Европа дала материал для «освежения» философской мысли, а отставшая Россия во время вынужденного затишья 1908 — 1910 гг. особенно «жадно» бросилась на этот материал. (Ленин, Наши упразднители (1911 г.), Соч. т.XV, стр. 88 — 89, изд. 3-е. )

Сочетать практику с теорией

Не подлежит никакому сомнению, что без сочетания практической работы комсомольского актива с теоретической его подготовкой («изучение ленинизма») невозможна никакая сколько-нибудь осмысленная коммунистическая работа в комсомоле. Ленинизм есть обобщение опыта революционного движения рабочих всех стран. Этот опыт является той путеводной звездой, которая освещает практикам путь в их повседневной работе и которая дает им направление. Не может быть у практиков ни уверенности в своей работе, ни сознания правильности этой работы, если они не овладели этим опытом хотя бы в минимальной степени. Работа ощупью, работа в потемках — таков удел практических работников, если они не изучают ленинизма, если они не стремятся овладеть ленинизмом, если они не желают сочетать свою практическую работу с необходимой теоретической подготовкой. Поэтому изучение ленинизма, ленинская учеба является необходимейшим условием превращения нынешнего комсомольского актива в настоящий ленинский актив, способный воспитать многомиллионную комсомольскую молодежь в духе диктатуры пролетариата и коммунизма. (Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 190, изд. 9-е, Партиздат, 1932 г. )

Ликвидировать отставание теории от практики

Если мы имеем основание гордиться практическими успехами социалистического строительства, то нельзя то же самое сказать об успехах нашей теоретической работы в области экономики вообще, в области сельского хозяйства в особенности. Более того: надо признать, что за нашими практическими успехами не поспевает теоретическая мысль, что мы имеем некоторый разрыв между практическими успехами и развитием теоретической мысли. Между тем необходимо, чтобы теоретическая работа не только поспевала за практической, но и опережала ее, вооружая наших практиков в их борьбе за победу социализма.

Я не буду здесь распространяться о значении теории. Вам оно достаточно хорошо известно. Известно, что теория, если она является действительной теорией, дает практикам силу ориентировки, ясность перспективы, уверенность в работе, веру в победу нашего дела. Все это имеет — и не может не иметь — громадное значение в деле нашего социалистического строительства. Беда в том, что мы начинаем хромать именно в этой области, в области теоретической разработки вопросов нашей экономики. Чем же иначе объяснить тот факт, что у нас, в нашей общественно-политической жизни, все еще имеют хождение различные буржуазные и мелкобуржуазные теории по вопросам нашей экономики? Чем объяснить, что эти теории и теорийки не встречают до сих пор должного отпора? Чем же объяснить, что ряд основных положений марксистско-ленинской политической экономии, являющихся вернейшим противоядием против буржуазных и мелкобуржуазных теорий, начинает забываться, не популяризируется в нашей печати, не выдвигается почему-то на первый план? Разве трудно понять, что без непримиримой борьбы с буржуазными теориями на базе марксистско-ленинской теории невозможно добиться полной победы над классовыми врагами?

Новая практика рождает новый подход к проблемам экономики переходного периода. По-новому ставится теперь вопрос о нэпе, о классах, о темпах строительства, о смычке, о политике партии. Чтобы не отстать от практики, надо заняться теперь же разработкой всех этих проблем с точки зрения новой обстановки. Без этого невозможно преодоление буржуазных теорий, засоряющих головы наших практиков. Без этого невозможно выкорчевывание этих теорий, приобретших прочность предрассудков. Ибо только в борьбе с буржуазными предрассудками в теории можно добиться укрепления позиций марксизма-ленинизма. (Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 442 — 443, изд. 9-е, Партиздат, 1932 г. )

Теория дает ясность перспективы

В дальнейшем развитие нашей экономики, обострение в ней борьбы между элементами социализма и капитализма, особенно же временная стабилизация капитализма, лишь обострили и усилили значение вопроса о возможности социалистического строительства в нашей стране.

В чем состоит важность этого вопроса с точки зрения партийной практики?

В том, что он затрагивает вопрос о перспективе нашего строительства, о задачах и целях этого строительства. Нельзя строить по-настоящему, не зная, во имя чего строишь. Нельзя двигаться ни на шаг, не зная направления движения. Вопрос о перспективе есть важнейший вопрос нашей партии, привыкшей иметь перед собою ясную и определенную цель. Строим ли мы во имя социализма, в расчете на победу социалистического строительства, или строим на-авось, вслепую, для того чтобы «в ожидании социалистической революции во всем мире» унавозить почву для буржуазной демократии, — в этом теперь один из основных вопросов. Нельзя работать и строить по-настоящему, не имея ясного ответа на этот не менее ясный вопрос. Сотни и тысячи партийных работников, профессионалистов и кооператоров, хозяйственников и культурников, военных работников и комсомольцев обращаются к нам, спрашивают нас, спрашивают нашу партию: к чему вести дело, во имя чего строить? И горе тем руководителям, которые не сумеют или не захотят дать на этот вопрос ясный и определенный ответ, которые начнут вилять хвостом и станут посылать людей от Понтия к Пилату, топя в интеллигентском скептицизме социалистические перспективы нашего строительства.

Великое значение ленинизма в том, между прочим, и состоит, что он не признает строительства на-авось, вслепую, что он не мыслит строительства без перспективы, что он дает на вопрос о перспективе нашей работы ясный и определенный ответ, заявляя, что мы имеем все данные для построения социалистического хозяйства в нашей стране, что мы можем и должны строить полное социалистическое общество. (Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 174, изд. 9-е. )

Творческий характер марксизма-ленинизма

Величие Ленина, как продолжателя Маркса и Энгельса, в том именно и состоит, что он не был никогда рабом буквы в марксизме. В своих исследованиях он следовал указанию Маркса, неоднократно говорившего, что марксизм есть не догма, а руководство к действию. Ленин знал это и, строго различая между буквой и сутью марксизма, никогда не считал марксизм догмой, а старался применить марксизм, как основной метод, в новой обстановке капиталистического развития. В том именно и состоит величие Ленина, что он открыто и честно, без колебаний, поставил вопрос о необходимости новой формулы, о возможности победы пролетарской революции в отдельных странах, не боясь того, что оппортунисты всех стран будут цепляться за старую формулу, стараясь прикрыть именем Маркса и Энгельса свое оппортунистическое дело.

С другой стороны, было бы странно требовать от Маркса и Энгельса, какими бы они ни были гениальными мыслителями, чтобы они предусмотрели в точности за 50 — 60 лет до развитого монополистического капитализма все возможности классовой борьбы пролетариата, появившиеся в период монополистического, империалистического капитализма.

И это не первый случай, когда Ленин, исходя из метода Маркса, продолжает дело Маркса и Энгельса, не цепляясь за букву марксизма. Я имею в виду другой аналогичный случай, а именно — случай с вопросом о диктатуре пролетариата. Известно, что по этому вопросу Маркс высказал ту мысль, что диктатура пролетариата, как слом старого государственного аппарата и создание нового аппарата, нового пролетарского государства, является необходимым этапом развития к социализму в странах континента, допустив исключение для Англии и Америки, где, по заявлению Маркса, милитаризм и бюрократизм слабо развиты или вовсе не развиты и где, поэтому, возможен другой путь, «мирный» путь перехода к социализму. Это было совершенно правильно в 70-х годах.

Я думаю, что в 70-х годах, когда милитаризм в Англии и Америке не был так развит, как впоследствии развился, — это положение было совершенно правильно. В том, что это положение было правильно, вы могли бы убедиться по известной главе брошюры т. Ленина «О продналоге», где Ленин считает не исключенным развитие социализма в Англии 70-х годов в порядке соглашения между пролетариатом и буржуазией в стране, где пролетариат составляет большинство, где буржуазия привыкла идти на компромиссы, где милитаризм был слаб, бюрократия была слаба. Но это положение, будучи правильным в 70-х годах прошлого столетия, стало уже неправильным после XIX столетия, в период империализма, когда Англия стала не менее бюрократической и не менее, если не более, милитаристической, чем любая другая страна континента. В связи с этим т. Ленин говорит в своей брошюре «Государство и революция», что «ограничение Маркса насчет континента отпадает» теперь, потому что наступили новые условия, делающие излишним допущенное для Англии исключение.

В том именно и состоит величие Ленина, что он не отдавал себя в плен букве, что он умел схватывать сущность марксизма и, исходя из него, развивать дальше положения Маркса и Энгельса. (Сталин, Об оппозиции, стр. 338 — 340, 1928 г. )

Наша теория — руководство к действию

Нужно уметь различать между буквой и сущностью марксизма, между отдельными положениями и методом марксизма. Ленину удалось открыть истину о победе социализма в одной стране потому, что он считал марксизм не догмой, а руководством к действию, он не был рабом буквы и умел схватывать главное, основное в марксизме. Вот что говорит на этот счет Ленин в своей брошюре «Детская болезнь «левизны» в коммунизме»:

«Наша теория не догма, а руководство к действию. — говорили Маркс и Энгельс, — и величайшей ошибкой, величайшим преступлением таких «патентованных» марксистов, как К. Каутский, Отто Бауэр и т. п. является то, что они этого не поняли, не сумели применить в самые важные моменты революции пролетариата» [Ленин. т. XVII, стр. 159.].

Вот путь, путь Маркса, Энгельса и Ленина, на котором мы стоим и на котором должны стоять и впредь, если мы хотим оставаться революционерами до конца. Ленинизм отстоял себя как марксизм эпохи империализма и пролетарской революции потому, что он стоял и продолжает стоять на этом пути. Отойти от этого пути, значит — попасть в болото оппортунизма. Соскользнуть с этого пути, значит — поплестись в хвосте за социал-демократией, что и произошло в данном случае с т. Зиновьевым. (Сталин, Об оппозиции, стр. 380— 381, 1928 г. )

Без революционной теории не может быть и революционного движения

Громкие фразы против окостенения мысли и пр. прикрывают собой беззаботность и беспомощность в развитии теоретической мысли. Пример русских социал-демократов особенно наглядно иллюстрирует то общеевропейское явление (давно уже отмеченное и немецкими марксистами), что пресловутая свобода критики означает не замену одной теории другою, а свободу от всякой целостной и продуманной теории, означает эклектизм и беспринципность. Кто сколько-нибудь знаком с фактическим состоянием нашего движения, тот не может не видеть, что широкое распространение марксизма сопровождалось некоторым принижением теоретического уровня. К движению, ради его практического значения и практических успехов, примыкало немало людей, очень мало и даже вовсе не подготовленных теоретически. Можно судить поэтому, какое отсутствие такта проявляет «Рабочее дело», когда выдвигает с победоносным видом изречение Маркса: «каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ». Повторять эти слова в эпоху теоретического разброда, это все равно, что кричать «таскать вам не перетаскать!» при виде похоронной процессии. Да и взяты эти слова Маркса из его письма о Готской программе, в котором он резко порицает допущенный эклектизм в формулировке принципов: если уже надо было соединяться, — писал Маркс вожакам партии, — то заключайте договоры ради удовлетворения практических целей движения, но не допускайте торгашества принципами, не делайте теоретических «уступок». Вот какова была мысль Маркса, а у нас находятся люди, которые, во имя его, стараются ослабить значение теории!

Без революционной теории не может быть и революционного движения. Нельзя достаточно настаивать на этой мысли в такое время, когда с модной проповедью оппортунизма обнимается увлечение самыми узкими формами практической деятельности. А для русской социал-демократии значение теории усиливается еще тремя обстоятельствами, о которых часто забывают, именно: во-первых, тем, что наша партия только еще складывается, только еще вырабатывает свою физиономию и далеко еще не закончила счетов с другими направлениями революционной мысли, грозящими совлечь движение с правильного пути. Напротив, именно самое последнее время ознаменовалось (как давно уже предсказывал экономистам Аксельрод) оживлением несоциал-демократических революционных направлений. При таких условиях «неважная» на первый взгляд ошибка может вызвать самые печальные последствия, и только близорукие люди могут находить несвоевременными или излишними фракционные споры и строгое различие оттенков. От упрочения того или другого «оттенка» может зависеть будущее русской социал-демократии на много и много лет.

Во-вторых, социал-демократическое движение международно по самому своему существу. Это означает не только то, что мы должны бороться с национальным шовинизмом. Это означает также, что начинающееся в молодой стране движение может быть успешно лишь при условии претворения им опыта других стран. А для такого претворения недостаточно простого знакомства с этим опытом или простого переписывания последних резолюций. Для этого необходимо уменье критически относиться к этому опыту и самостоятельно проверять его. Кто только представит себе, как гигантски разрослось и разветвилось современное рабочее движение, тот поймет, какой запас теоретических сил и политического (а также революционного) опыта необходим для выполнения этой задачи.

В-третьих, национальные задачи русской социал-демократии таковы, каких не было еще ни перед одной социалистической партией в мире. Нам придется ниже говорить о тех политических и организационных обязанностях, которые возлагает на нас эта задача освобождения всего народа от ига самодержавия. Теперь же мы хотим лишь указать, что роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией. А чтобы хоть сколько-нибудь конкретно представить себе, что это означает, пусть читатель вспомнит о таких предшественниках русской социал-демократии, как Герцен, Белинский, Чернышевский и блестящая плеяда революционеров 70-х годов; пусть подумает о том всемирном значении, которое приобретает теперь русская литература; пусть. да довольно и этого!

Приведем замечания Энгельса по вопросу о значении теории в социал-демократическом движении, относящиеся к 1874 г. Энгельс признает не две формы великой борьбы социал-демократии (политическую и экономическую), — как это принято делать у нас, — а три, ставя наряду с ними и теоретическую борьбу. Его напутствие практически и политически окрепшему немецкому рабочему движению так поучительно с точки зрения современных вопросов и споров, что читатель не посетует на нас, надеемся, за длинную выписку из предисловия к брошюре «Der deutsche Bauernkrieg», которая давно уже стала величайшей библиографической редкостью:

«Немецкие рабочие имеют два существенных преимущества пред рабочими остальной Европы. Первое — то, что они принадлежат к наиболее теоретическому народу Европы и что они сохранили в себе тот теоретический смысл, который почти совершенно утрачен так называемыми «образованными» классами в Германии. Без предшествующей ему немецкой философии, в особенности философии Гегеля, никогда не создался бы немецкий научный социализм, — единственный научный социализм, который когда-либо существовал. Без теоретического смысла у рабочих этот научный социализм никогда не вошел бы до такой степени в их плоть и кровь, как это мы видим теперь. А как необъятно велико это преимущество, это показывает, с одной стороны, то равнодушие ко всякой теории, которое является одной из главных причин того, почему английское рабочее движение так медленно двигается вперед, несмотря на великолепную организацию отдельных ремесел, — а с другой стороны, это показывает та смута и те шатания, которые посеял прудонизм, в его первоначальной форме у французов и бельгийцев, в его карикатурной, Бакуниным приданной форме — у испанцев и итальянцев.

«Второе преимущество состоит в том, что немцы приняли участие в рабочем движении почти что позже всех. Как немецкий теоретический социализм никогда не забудет, что он стоит на плечах Сен-Симона, Фурье и Оуэна — трех мыслителей, которые, несмотря на всю фантастичность и весь утопизм их учений, принадлежат к величайшим умам всех времен и которые гениально предвосхитили бесчисленное множество таких истин, правильность которых мы доказываем теперь научно, — так немецкое практическое рабочее движение не должно никогда забывать, что оно развилось на плечах английского и французского движения, что оно имело возможность просто обратить себе на пользу их дорого купленный опыт, избежать теперь их ошибок, которых тогда в большинстве случаев нельзя было избежать. Где были бы мы теперь без образца английских тред-юнионов и французской политической борьбы рабочих, без того колоссального толчка, который дала в особенности Парижская коммуна?

«Надо отдать справедливость немецким рабочим, что они с редким уменьем воспользовались выгодами своего положения. Впервые с тех пор, как существует рабочее движение, борьба ведется планомерно во всех трех ее направлениях, согласованных и связанных между собой: в теоретическом, политическом и практически-экономическом (сопротивление капиталистам). В этом, так сказать, концентрическом нападении и заключается сила и непобедимость немецкого движения.

«С одной стороны, вследствие этого выгодного их положения, с другой стороны, вследствие островных особенностей английского движения и насильственного подавления французского, немецкие рабочие поставлены в данный момент во главе пролетарской борьбы. Как долго события позволят им занимать этот почетный пост, этого нельзя предсказать. Но, покуда они будут занимать его, они исполнят, надо надеяться, как подобает, возлагаемые им на них обязанности. Для этого требуется удвоенное напряжение сил во всех областях борьбы и агитации. В особенности обязанность вождей будет состоять в том, чтобы все более и более просвещать себя по всем теоретическим вопросам, все более и более освобождаться от влияния традиционных, принадлежащих старому миросозерцанию фраз и всегда иметь в виду, что социализм, с тех пор как он стал наукой, требует, чтобы с ним и обращались как с наукой, т. е. чтобы его изучали. Приобретенное таким образом все более проясняющееся сознание необходимо распространять среди рабочих масс с все большим усердием и все крепче сплачивать организацию партии и организацию профессиональных союзов.

«. Если немецкие рабочие будут также идти вперед, то они будут — не то что маршировать во главе движения, — это вовсе не в интересах движения, чтобы рабочие одной какой-либо нации маршировали во главе его, — но будут занимать почетное место в линии борцов; и они будут стоять во всеоружии, если неожиданно тяжелые испытания или великие события потребуют от них более высокого мужества, более высокой решимости и энергии».

Слова Энгельса оказались пророческими. Через несколько лет немецких рабочих постигли неожиданно тяжелые испытания в виде исключительного закона о социалистах. И немецкие рабочие, действительно, встретили их во всеоружии и сумели победоносно выйти из них.

Русскому пролетариату предстоят испытания еще неизмеримо более тяжкие, предстоит борьба с чудовищем, по сравнению с которым исключительный закон в конституционной стране кажется настоящим пигмеем. История поставила теперь перед нами ближайшую задачу, которая является наиболее революционной из всех ближайших задач пролетариата какой бы то ни было другой страны. Осуществление этой задачи, разрушение самого могучего оплота не только европейской, но также (можем мы сказать теперь) и азиатской реакции сделало бы русский пролетариат авангардом международного революционного пролетариата. Й мы вправе рассчитывать, что добьемся этого почетного звания, заслуженного уже нашими предшественниками, революционерами 70-х годов, если мы сумеем воодушевить наше в тысячу раз более широкое и глубокое движение такой же беззаветной решимостью и энергией. (Ленин, Что делать? (1902 г.), Соч. т.IV, стр. 379 — 382, изд. 3-е. )

Наша партия руководится передовой теорией

Иные думают, что ленинизм есть примат практики перед теорией в том смысле, что главное в нем — претворение марксистских положений в дело, «исполнение» этих положений, что же касается теории, то на этот счет ленинизм довольно, будто бы, беззаботен. Известно, что Плеханов не раз потешался над «беззаботностью» Ленина насчет теории и особенно философии. Известно также, что многие нынешние практики-ленинцы не очень милуют теорию, особенно ввиду той бездны практической работы, которую вынуждены они нести по обстановке. Я должен заявить, что это более чем странное мнение о Ленине и ленинизме совершенно неправильно и ни в какой мере не соответствует действительности, что стремление практиков отмахнуться от теории противоречит всему духу ленинизма и чревато большими опасностями для дела.

Теория есть опыт рабочего движения всех стран, взятый в его общем виде. Конечно, теория становится беспредметной, если она не связывается с революционной практикой, точно так же, как и практика становится слепой, если она не освещает себе дорогу революционной теорией. Но теория может превратиться в величайшую силу рабочего движения, если она складывается в неразрывной связи с революционной практикой, ибо она, и только она, может дать движению уверенность, силу ориентировки и понимание внутренней связи окружающих событий, ибо она, и только она, может помочь практике понять не только то, как и куда двигаются классы в настоящем, но и то, как и куда должны двинуться они в ближайшем будущем. Не кто иной, как Ленин, говорил и повторял десятки раз известное положение о том, что:

«Без революционной теории не может быть и революционного движения » [Ленин. т. IV, стр. 380.].

Ленин больше, чем кто-либо другой, понимал важное значение теории, особенно для такой партии, как наша, ввиду той роли передового борца международного пролетариата, которая выпала на ее долю, и ввиду той сложности внутренней и международной обстановки, которая окружает ее. Предугадывая эту особую роль нашей партии еще в 1902 г. он считал нужным уже тогда напомнить, что:

«Роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией » [Там же .].

Едва ли нужно доказывать, что теперь, когда предсказание Ленина о роли нашей партии уже претворилось в жизнь, это положение Ленина приобретает особую силу и особое значение. (Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 16 — 17, изд. 9-е, Партиздат, 1932 г. )